Зефир в шоколаде - Страница 33

— На свадьбу мамы и папы? — Переспросила я специально, и, кинув украдкой на Марину взгляд, могла убедиться, что её перекосило. Но с собой она справилась и кивнула.

— Да, да. На ту свадьбу.

«На ту свадьбу». Господи, прошло почти тридцать лет, и маму мою Марина даже не знала, но их недовольство друг другом было обоюдным. Очень странно.

— Вот и всё, — продолжила тем временем Марина Леонидовна. — Узкий круг родственников и друзей. Думаю, Боря бы одобрил.

— Надеюсь, — пробормотала я, и мы остановились на пороге гостиной, оглядывая присутствующих и давая возможность им рассмотреть меня. К такому выводу я пришла спустя три секунды промедления.

Конечно же, в самый первый момент мой взгляд обратился к Антону. Он сидел на диване, с бокалом в руке, и на меня смотрел. Ухмылялся едва заметно, и, как я посчитала, ухмылка эта адресовалась именно мне, мол: говорил я тебе, что заеду, не пришлось бы пешком топать. На Антоне был тёмно-синий костюм, белоснежная рубашка без галстука, а на запястье сверкали часы, которых я у него ещё не видела, уж больно солидно выглядели, к джинсам и футболкам явно не подходили. Рядом с ним сидела Алиса. Короткое платье, высокая причёска и скучающий взгляд. Одна рука на локте Антона, другая на коленке, пальцы слегка постукивали, будто Алиса нервничала или была чем-то расстроена, а не просто скучала. А как меня увидела, идеальные бровки сошлись у переносицы, радости в ней явно не было.

А вот напротив сидели гости, с которыми я знакома не была. Высокий мужчина средних лет, его каштановые волосы с проседью были аккуратно зачёсаны назад, а глаза за стёклами очков поражали внимательностью и въедливостью, наверное, такой взгляд и должен быть у замечательного адвоката. Рядом с ним сидела милая старушка, лет семидесяти, совершенно седая, в старомодном костюме, но живостью взгляда и румянцем на щеках, она могла дать сто очков вперёд любой молодой девушке. Например, нам с Алисой точно. И именно эта старушка, Серафима, как я вспомнила, и поднялась мне навстречу, и её лицо осветилось на удивление радостной улыбкой.

— Лера, деточка, как же я рада тебя видеть.

Бросаться в объятия незнакомой старушки я не собиралась, поэтому лишь вежливо улыбнулась и пожала её руку. Марина Леонидовна наблюдала за нами без особого удовольствия, хотя больше она наблюдала за радостью родственницы умершего мужа.

— Это Серафима, — пояснила она для меня. — Я тебе только что рассказывала. Она тётя Бориса.

— Тебе троюродная бабушка, — без всякого уважения перебила её Серафима. Взяла меня под руку и повела к дивану. Разница в росте у нас была существенная, Серафима мне едва до плеча доставала, и я больше на её седой затылок смотрела, чем ей в лицо.

С дивана поднялся Сергей Владимирович, улыбнулся мне со всей вежливостью и тоже руку протянул.

— Валерия Борисовна, очень рад. Зарубин. Как раз собирался попросить вас о встрече.

Я нахмурилась от его заявления, а Антон за моей спиной хмыкнул.

— Мы к тебе на встречу придём со своим адвокатом, Сергей Владимирович, — сказал он и следом рассмеялся, но практически все в этой комнате, за редким исключением, поняли, что он совсем не шутит.

Зарубин же спокойно отозвался.

— Ради Бога, Антон. Хоть с двумя.

Антон снова хохотнул, уже не скрываясь.

— Перестаньте, — попросила Марина Леонидовна. — Мы ещё даже за стол не сели.

— Садись, милая, — потянула меня за руку Серафима. Я присела рядом с ней, напротив Антона, и взгляд сам собой остановился на руке Алисы, что так свободно лежала на сгибе его локтя. Я смущённо кашлянула и приказала себе глаза отвести, посмотрела на сестру. А Серафима меня вдруг по плечу погладила, я непонимающе посмотрела на неё, а старушка разулыбалась, зубы у неё были идеальные, как у голливудской кинозвезды. — Какая же ты красавица выросла. Я тебя совсем малюткой помню. Такая шкодница была.

Это она про меня? Когда это я шкодницей была? Мама всегда говорила, что я абсолютно шёлковым ребёнком росла.

— Не обращай внимания, — сказала Алиса. — Она и про меня так говорит. Ничего не помнит.

Серафима откровенно фыркнула после её слов.

— Всё я помню, не надейся. — И смешно погрозила Алисе пальцем.

В гостиной появилась девушка в переднике, а Марина, заметив её, поинтересовалась:

— Лера, ты выпьешь шампанского?

— Э-э, да, спасибо.

Серафима снова ко мне прикоснулась, это не настораживало, но вызывало недоумение. Я посмотрела на неё, поняла, что старушка меня разглядывает, и снова кинула взгляд на Антона. Тот мне подмигнул. Его ситуация веселила.

— Боря расстраивался из-за того, что не мог с тобой общаться, — заявила она вдруг, и это заявление удивило всех. Я даже не знала, что сказать. Усомниться — вроде бы невежливо, умилиться и растрогаться — жалко. Поэтому лишь улыбнулась, причём достаточно криво.

А вот Алиса откровенно усомнилась в словах Серафимы.

— Мы с ним жили в одном доме, якобы, и то он не горел желанием со мной видеться чаще, чем раз в неделю. А две дочери сразу — это был бы для него явный перебор. Папа бы не справился.

— Алиса, не говори так, — упрекнула её Марина Леонидовна, надо сказать, что выглядела она недовольной. — Твой отец был занятым человеком.

— Да, Боря много работал, — поддакнул ей Сергей Владимирович.

А Серафима небрежно махнула рукой.

— Шлялся он больше, чем работал. Вот с этим и шлялся, — она указала старческим пальцем на Антона. — Нашёл себе компанию на старости лет. Этот-то хоть молодой и здоровый, как чёрт, а Боря дурак старый, всё хорохорился.