Зефир в шоколаде - Страница 116

116

Мне зааплодировали, я же пригубила вино, а затем улыбнулась тому самому мужчине, что выступал до меня. Он подошёл ко мне, так же, как и к Марине недавно, но меня поцеловал в щёку.

— Валерия, я очень рад, что нашёлся человек в семье Давыдовых, который готов взвалить на себя этот нелёгкий труд.

— Я готова, — заверила я его.

— Благотворительность — это не только деньги, это ещё и душа. И желание делиться, как вы правильно сказали. А вам это дано, как и вашему отцу. Я вижу это по глазам.

— Спасибо большое.

Антон подошёл к нам, приобнял меня, потом тоже в щёку поцеловал.

— Ты замечательно всё сказала.

— А вас, значит, поздравить можно, Антон? Скоро прибавление ожидается?

— Да, да. Уже ожидаем.

Моего мужа хлопнули по плечу.

— Ну вот, а ты говорил: никогда не женюсь! А смотри, какую красавицу заполучил.

— Палыч, правда, ну вот как увидел, так и пропал. Был бы Боря жив, я бы ему сказал пару ласковых, такую красоту от меня прятал столько лет.

Я вроде бы смущённо дёрнула мужа за лацкан пиджака. Антон же рассмеялся.

— И ведь всё получилось, как он хотел, — сказал Вячеслав Павлович, наблюдая за нами.

— В смысле?

— Ну, он же хотел, чтобы ты женился на его дочери?

Я продолжала старательно улыбаться, перевела взгляд на лицо мужа, и вдруг поняла, что тот как-то подозрительно насторожился. Но затем легко отмахнулся.

— Да когда это было? Пьяные разговоры. — Меня по бедру погладил, явно стараясь перевести всё в шутку и разговор свернуть. Но Вячеслав Павлович продолжил:

— Да буквально перед смертью он мне говорил. Позвонил как-то, уж ночью почти, начал какой-то бред нести про завещание. Но голос, и правда, пьяный был.

— Про какое завещание? — Зарубин с Мариной уж как-то слишком не вовремя оказались поблизости, и Сергей Владимирович тут же уцепился за важное слово. А Вячеслав Павлович без лишних мыслей и опасений продолжил:

— Боря мне звонил за несколько дней до смерти, что-то говорил про завещание. Но, честно, я ничего не понял. То ли он его составил, то ли только хотел. А разве завещания нет, вообще?

Мы все переглянулись. А я почувствовала руку мужа, что сжалась на моей талии. И, признаться, начала задыхаться от клокотавшего во мне возмущения.

Прошло несколько минут, прежде чем мы смогли покинуть гостиную, не привлекая к себе внимания. Хотя, я знала, я чувствовала, что Марина следит за нами взглядом, у меня в затылке, кажется, уже дыра образовываться начала. Но я всё-таки вышла следом за мрачным мужем и проследовала за ним в библиотеку. Мы вошли, и он захлопнул за мной дверь. Я смотрела на него, мне даже не до интерьера было, я знала, что он сейчас мне скажет что-то, за что мне захочется его убить.

— Ты его уничтожил, да? — в конце концов, спросила я, не ожидая совершенно ничего хорошего от жизни. — Антон, это же документ!

Он ко мне повернулся, выглядел расстроенным и недовольным. А на меня взглянул умоляюще.

— Лерка, я тебе сейчас всё расскажу, только пообещай, что ты не побежишь отсюда сразу в загс, разводиться.

— Не могу тебе этого пообещать.

— Ещё как можешь. — Он указал на мой живот. — У меня заложник есть.

— Твой заложник у меня в животе, — напомнила я. Потом стукнула его по плечу. — Рассказывай.

Антон вздохнул. Такого вздоха в исполнении своего мужа я ещё не слышала. Скорбь всех народов прозвучала. Он рукой в стену упёрся, наклонился ко мне и негромко проговорил, правда, глядя мне не в лицо, а на грудь.

— Завещание есть. — Я глаза закатила, а Антон схватил меня за руку. — Но я тебе клянусь, что оно не имеет никакого отношения к наследству. То есть, к деньгам Давыдовых, к их недвижимости и имуществу. Оно имеет отношение только ко мне.

— Как это?

— Палыч правильно говорит, мы пьяные тогда были. Я даже не помню, с чего этот разговор начался. А Боря… опять начал мне говорить, что я должен жениться на его дочери. Говорил, что так надо, что бизнес — это повод для женитьбы и так далее. И, в общем, он сказал, что если я это сделаю, то получу в полное владение «Колесо». Это всё, что написано в завещании, Лера. И это был бред. Мы только посмеялись, даже нотариус не хотел этот бред заверять, но Боря его уговорил. А через два дня умер.

Я к стене привалилась, приложила руку ко лбу. Обдумывала.

— И ты только сейчас мне об этом говоришь?

— Я знаю, как это звучит… Собственно, поэтому и не говорил. Но, малыш… Я заберу у неё «Колесо», это всё, чего я хочу и хотел. Мне не нужны деньги Давыдовых. Мне нужна ты, и дело моей жизни.

— Но ведь он хотел, чтобы ты женился на Алисе.

Антон на секунду замялся.

— К счастью для меня, он не указал имени дочери.

Я глаза прикрыла, потёрла лоб рукой.

— Снежинка.

— Приедем домой, и я тебя убью.

Антон придвинулся ко мне, к стене прижал и закивал.

— Хорошо. Дома я весь твой. Хоть живой, хоть мёртвый.

Я собиралась стукнуть его по плечу, подняла руку, и в этот момент дверь библиотеки открылась, и я увидела Марину. Та замерла в дверях, разглядывая нас, а в глазах неподдельная ярость. За её спиной маячил Сергей Владимирович.

— И что вы обсуждаете на этот раз? — едко поинтересовалась Марина. — Как ободрать меня до последней нитки?

Антон отодвинулся от меня, повернулся, закрыв меня своим плечом.

— Не говори ерунды, — проговорил он недовольно. Затем поторопил: — Войдите и закройте дверь, нечего чужим уши греть.

Они вошли, Марина грозно процокала каблуками по итальянскому паркету, а когда повернулась к нам, вид имела воинственный.

116